Зала суда напоминала театр абсурда, где главная героиня отказалась играть по написанному сценарию. Лилия Судакова, чьи черты лица ещё недавно украшали глянцевые обложки, теперь метафорично разорвала последнюю страницу своей истории с мужем – без слез, без покаяния, будто вычеркнув его из памяти резким движением руки. Такой же резким, каким когда-то вонзила нож.
Её голос звучал, как скрип льда под ногами в феврале: холодно, отстранённо, без дрожи. Вместо ожидаемого "простите" – юридические уловки: отказ от явки с повинной, требование не учитывать её при вынесении приговора. Судьи переглядывались, будто наблюдали не за подсудимой, а за хищницей, которая внезапно сбросила маску жертвы.
В её рассказе брак распадался на гротескные фрагменты: удары вместо поцелуев, угрозы вместо признаний, запах дешёвого алкоголя вместо духов. "Он бил меня ещё до свадьбы", – бросила она фразу, словно спичку в бензин. Но следствие так и не нашло:
"Боялась и любила" – это оправдание прозвучало как пародия на романтическую драму. Любовь, которая семь раз отмеряла, но так и не нашла сил уйти, пока не пришлось один раз отрезать – буквально.
Сначала суд словно пожалел фотомодель – всего четыре года. Но апелляция, будто поправляя кривое зеркало, ужесточила наказание, переквалифицировав дело на убийство. Теперь её ждёт колония, где не будет ни софитов, ни обложек, только серые стены и тиканье часов, отсчитывающих срок за тот единственный вечер, когда любовь окончательно перешла в ненависть.
